Тюрьма без стен. Так описывают жизнь на оккупированном Левобережье Херсонской области местные жители. Преследования, аресты, избиения, изнасилования, шантаж и требование взять российский паспорт.
Как живут украинцы под российской оккупацией? Возможно ли выехать на подконтрольную Украине территорию? Сколько за это берут перевозчики? Проект Радіо Свобода «Крым.Реалии ТВ» рассказывает истории людей, которые смогли вырваться из оккупированного Левобережья Херсонщины.
Степан Черняк говорит, что подвергался пыткам все три года. Выбраться из оккупации он смог только благодаря тайной спецоперации подразделения «Ангелы» ВМС Украины.
Людмила Трубей была вынуждена покинуть родной дом, чтобы вывезти несовершеннолетних внучек. Их родители погибли во время обстрела. Оккупационные власти угрожали женщине, что заберут детей, если она не оформит российские документы.
Ольга обнимает своего 22-летнего сына Степана впервые за три года. Он был в оккупации на Левобережье Херсонщины. Все это время с парня не спускали глаз ФСБ и российские военные. Его пытали, избивали и издевались.
Перед интервью Степан заметно нервничает. Мама Ольга говорит, что парень вернулся из оккупации сломленным ментально и физически. Там он жил в постоянном страхе и подвергался пыткам.
«Когда я его увидела, было просто страшно на него смотреть. Он был сгорбленный, с черным лицом, испуганными глазами. Единственное, что радовало, что он уже рядом со мной. Он был запуган и постоянно держал меня за руку, боялся, что мы его снова потеряем», – вспоминает Ольга Черняк, жительница Херсона.
Мать заставляли слушать, как пытают сына
Они электрошокером по ногам, по гениталиям... билиСтепан Черняк
Домой к семье Черняков российские военные пришли летом 2022 года, когда Херсон был в оккупации. Ольгу, ее мужа Игоря и сына Степана увезли в изолятор временного содержания, который оккупанты превратили в пыточную.
«Первый раз, когда у нас был допрос, я была вынуждена слушать, как его пытают, так как меня привели под дверь, мне приказали молчать, ни слова не говорить, дальше угрожали, что его изнасилуют, что есть камеры, где насилуют мужчин в ИТТ. Это у них был один из методов пыток у россиян», – рассказывает Ольга.
Степан неохотно вспоминает те дни, говорит, что это были самые страшные недели в его жизни.
«Они электрошокером по ногам били, по гениталиям... Автоматом били, то по колену, то сбивали с ног и били по животу...», – рассказывает Степан Черняк.
«Они ему подключали ток, обливали водой. Они его били и говорили: «Твоя мама не хочет признаваться, а получать будешь ты». И он мне говорил: «Мама, если бы ты знала, как я тебя ненавидел в те минуты, когда мне это говорили и били». Может, они это делают так, чтобы родные начинали ненавидеть друг друга. Скорее всего...», – говорит мама парня.
Один военный заходил, засовывал ему дуло автомата в рот, говорил: «Ты помнишь меня?». Он говорит: «Да, я вас помню». А тот: «Ты меня будешь помнить всю жизнь»Ольга Черняк
Донос на семью написала соседка, которая хотела у них отсудить земельный участок, говорит Ольга.
В заключении российские военные выбивали у них информацию о ее племяннике, военнослужащем ВСУ.
«Я чт-то делала, пыталась защитить свой город, потому что не хотела жить в России. И то, что мы сотрудничали с ВСУ, это было только потому, что я не хотела жить в России, а хочу жить в Украине», – говорит женщина.
Степана из застенков выпустили через две недели. Тогда парня к себе на левый берег Днепра забрал дедушка. Мужа Игоря отпустили осенью 2022 года. После плена он попал в больницу, впоследствии к сыну не смог поехать из-за заблокированного проезда на левый берег. Ольга была в плену до мая 2023 года. После освобождения Херсона ее перевезли на оккупированную часть Левобережья в Новотроицкое.
Сразу после освобождения из плена Ольгу предупредили, чтобы она немедленно покинула оккупированную Херсонскую область, с сыном она так и не смогла встретиться.
Женщина не знала, что пережил ее сын в оккупации. Степан говорит, что почти каждую неделю к нему приходили российские спецслужбы.
«Как-то было, что неделю они не трогали. Это для меня было... что-то вообще, я не знаю! Потому что за те три года – неделю не трогали. Это по заявлению происходило... Они постучали, говорят, на тебя поступило заявление, что ты беспокоишь мирное население. Я говорю: какое заявление? Они так и не объяснили толком. Просто забрали и избили», – говорит Степан.
На парня постоянно, как утверждали оккупанты, кто-то писал доносы: то обвиняли в сотрудничестве с ВСУ, то из-за отказа принимать российское гражданство и становиться на воинский учет.
«Говорят, ты не хочешь сделать паспорт? Не хочу, у меня есть один паспорт, мне его хватает. Нет, у тебя должен быть второй. Поспорил с ними – избили. Из автозака выбросили, я упал, а этот говорит: поднимайся. Руки завязаны, я встал. С ног сбивали, били ногами, из пистолета, из автомата имитировали расстрел, по спине били и дубинками, и автоматом. По-разному издевались, могли электрошокером по всему телу, где хотели там били. А потом уже отпустили. Говорят: если хочешь жить – делай, не хочешь – не будешь жить. Одно из двух выбирай, я выбрал первый вариант», – рассказывает Степан.
«Они ездили к ним как на работу. И к сыну постоянно. Он говорил, что один российский военный заходил, запихивал ему дуло автомата в рот, отодвигал щеку и говорил: «Ты помнишь меня?». Сын говорит: «Я вас помню». А тот: «Ты меня будешь помнить всю жизнь»», – рассказывает Ольга Черняк.
Он плакал: «Мамочка, я думал, что уже никогда в жизни тебя не увижу»Ольга Черняк
Дважды парень пытался выехать из оккупации через Новоазовск в Донецкой области. Но оккупанты внесли его в списки на запрет выезда.
«Пытался два раза уехать, но не выпускали. Тоже избили, тоже какие-то бумажки подписал и пешком шел. Спал сначала в подсолнухах, а потом уже утром пошел пешком на остановку и там уже сел, добрался потом домой на автобусе», – вспоминает парень.
Помогло выехать Степану спецподразделение «Ангелы» Военно-морских сил Украины. Это уже не первая их подобная спецоперация.
Из оккупированной Херсонщины на подконтрольную властям Украины территорию Степан добирался 10 дней. Детали спецоперации засекречены.
«Много раз менялся этот маршрут. Я каждый день сидела, ждала, что мне сейчас позвонят и скажут, что все, ваш ребенок в Украине. А мне не звонят, я начинаю звонить, нам говорят, вы знаете, меняется маршрут, будет немного дольше. Я волновалась, как он, где он. Я не имела права с ним общаться, мой телефон был удален», – рассказывает мать парня.
«Я выдохнул с облегчением, что я вырвался из этого ада. За три года, что там только было. Я уже просто выдохнул. Очень сложная была дорога, очень сложная была дорога. Вытерпел, приехал», – говорит Степан.
За каждое такое дело фсбшники получают какие-то бонусы, награды, премииСергей Данилов
«Было море слез, море всего, даже говорить не могли, у него была истерика, он плакал: «Мамочка, я думал, что уже никогда в жизни тебя не увижу». И это были такие минуты счастья, я вам даже передать не могу! Это просто невероятное счастье», – говорит Ольга.
За три года оккупационные власти в Херсонской области сформировали списки лояльных и нелояльных к ним украинцев, говорит заместитель директора Центра ближневосточных исследований Сергей Данилов. Преследования и проверки тех, кто может вызвать подозрение у оккупантов, продолжаются постоянно.
Каждая новая ротация – новые пытки и изнасилования
«Каждая ротация, каждые два месяца ФСБ приезжает в населенный пункт или, как они говорят, муниципальное «образование». Всех, кто нелоялен на 100%, вызывают, избивают, пытают, допрашивают. Это может длиться несколько дней, может длиться неделю, а потом большинство отпускают, и так люди от ротаций к ротациям ожидают, что их будут пытать. Просто ротации нужно показать, что они лучше, чем предыдущие. За каждое такое дело фсбшники получают какие-то бонусы, награды, премии. Поэтому они ищут. Либо по доносу, либо в результате оперативной разработки, либо просто для статистики кого-то хватают и уже сажают на длительный срок, подают как украинских террористов», – утверждает Сергей Данилов, заместитель директора Центра ближневосточных исследований.
«Мы фиксируем увеличение судебных дел против украинцев. То есть, если год назад, полгода назад российская прокуратура доводила до суда там одно-два дела обвинительных в месяц, то сейчас мы фиксируем 3-4 обвинительных дела против населения Левобережья Херсонщины в неделю», – добавляет Петр Коберник, журналист Центра журналистских расследований.
В Геническе, Скадовске и Каланчаке идет активный процесс замещения украинского населения на российское. Жилье получают или покупают российские силовики с их семьями. Едут даже с Дальнего Востока России, Сибири и Дагестана.
В очереди за водой стояла женщина, ее просто выхватили, типа надо вас проверить, затолкали в уазик, изнасиловали и потом на обочину выбросилиСтефан Воронцов
«У нас многие респонденты говорят, понимаете, жить там – это жить в тюрьме, в которой нет стен. Ты живешь в местах заключения. Люди не выходят на улицу после 12 часов дня. Все вымирает, все останавливается. Во-первых, во второй половине дня российские военные пьяные. Можно нарваться на пулю, на побои просто так на улице. Там много дезертиров, которых ловят, или которые сами представляют опасность, так как они ищут деньги, имущество, гражданскую одежду», – говорит Данилов.
Стефан Воронцов – координатор волонтерской инициативы из Новой Каховки, говорит, что в Скадовске они фиксируют изнасилования российскими военными местных женщин.
«Там много «кадыровцев», много тыловиков, которые на ротации ездят. Условно, они приехали в Новую Каховку, неделю побыли в окопах у Днепра, а потом их отправляют чуть дальше в тыл, не в Крым, потому что из Крыма очень легко сбежать, а в условный Скадовск, или Геническ, или Геническую Горку.
Их там как крыс просто, на Арабатской стрелке. Занимаются изнасилованиями. Был случай не так давно: в очереди за водой стояла женщина, ее просто выхватили, типа надо вас проверить, что-то там на вас сказали лишнее, а вместо проверки заталкивают просто в уазик, бус, изнасиловали и потом на обочину выбросили. Женщина потом страдала очень долго. И это только один случай. К сожалению, изнасилования – это такая история, которая не просачивается в интернет. Мы с вами об этом не узнаем, но это происходит постоянно», – говорит Стефан Воронцов, волонтер инициативы «Humanity».
Гуманитарная катастрофа
Кроме угрозы жизни, постоянных проверок, в прифронтовой зоне и в небольших селах часто нет связи, водоснабжения, проблемы со светом. Степан добавляет, есть еще проблемы с поставкой продуктов, закрываются магазины.
«Со светом очень большая проблема. Света нет. Нет возможности купить нормально продукты. Вот магазины уже закрываются. С бабушкой и дедушкой разговариваю, так они говорят, что уже два-три магазина в селе закрываются, уже нет. Приходится в другую деревню за 20 километров ехать за продуктами. А машины же нет, так они просят соседей или знакомых, чтобы привезли. Но и те редко могут привезти. То есть, что с питанием, что со светом очень большие проблемы», – рассказывает Степан Черняк.
Спикер Херсонской областной военной администрации Александр Толоконников ситуацию на Левобережье называет гуманитарной катастрофой.
Сейчас там, говорит, остается около 30% того количества населения, которое было до начала полномасштабного вторжения.
«Я думаю, что людей, которые хотели бы уехать, было бы гораздо больше, если бы россияне не препятствовали постоянно этому. Это и мобилизация, и постановка на учет. Самое главное – люди боятся, так как у большинства на оккупированной территории остались пожилые родные. И люди боятся, что заберут землю, их жилье. Россияне об этом активно распространяют новости, что если никто не проживает в доме – значит он ничей, его «национализируют», он переходит в банк местных оккупационных властей», – рассказывает Александр Толоконников, спикер Херсонской ОВА.
Журналист Петр Коберник добавляет, что на оккупированной части Херсонщины еще и коллапс в бюджетной сфере. В начале оккупации местные не платили за коммунальные услуги, оккупационные власти им обещали коммунизм, что коммуналка будет бесплатная. Сейчас же заставляют платить, еще и планируют поднять тарифы на 25-30%. Не хватает квалифицированных специалистов в разных сферах.
«Это данные самих россиян, на прошлой неделе они заявили, что медицинская сфера на Левобережье Херсонской области укомплектована только на 40%. То есть меньше половины квалифицированных кадров сейчас работает в медицинской сфере, и мы понимаем, насколько это усугубляет ситуацию со здравоохранением. То есть если человек с инсультом, инфарктом, он вынужден ехать в Мелитополь оккупированный или в оккупированный Симферополь. Вы понимаете, что это 6-7 часов дороги, большинство из них не выживают просто, они не доезжают в больницы», – говорит Петр Коберник.
Как уехать или вывезти своих?
В феврале 2025 года Людмила Трубей решилась вывезти своих внучек – Сашу и Дашу из оккупации.
Летом 2023 года родители сестричек погибли. Они жили в Голой Пристани на Левобережье Херсона. Во время обстрела один из снарядов влетел в их двор. Девочки были дома и не пострадали. Зять Людмилы погиб сразу, дочь не довезли в больницу.
«Там хоть на могилку ходила навещать их. Сразу похоронили их в одной могиле. Ему в грудь прямо осколки, в пакете похоронили. Очень это ужасно и тяжело. Не дай Бог никому хоронить своих детей. Как такое можно просто простить? Как? Не простит никто! Сколько детей, сколько людей убили. До сих пор гибнут! Нелюдти», – Людмила не сдерживает слез и эмоций.
Женщина говорит, что на место трагедии вместе с медиками приехали российские военные. Она убеждена, что стреляли военные РФ.
«Два часа ждали скорую... Военные приехали тоже. Скорая же недоступна, пока военные не обследуют место прилета. Они приехали и давай бегом осколки вытаскивать из стен, будто улики собирают. Не спасать людей, а доказательства... Это все было российское, они его забрали. И пока они все осколки из стен не вытащили, скорая ждала, и уже дочь не довезли в госпиталь», – делится тяжелыми воспоминаниями Людмила.
После гибели дочери и зятя – внучек женщина забрала к себе в деревню в прифронтовой зоне. Впоследствии ей намекнули, чтобы оформила российские документы на себя и детей. Женщина сделала российский паспорт и опекунство на детей, выданные оккупационными властями.
«Они намеки такие давали... Я прихожу в сельский совет со своими документами, а они мне говорят: «Это что такое?! Ждунов у нас нет. Нужны российские документы, потому что при какой власти, мол, мы здесь живем». Долго я не делала эти российские документы. А когда дети погибли, то сделала, потому что побоялась, что мне внучек просто никто не отдаст», – говорит женщина.
А потом еще и вынудили Людмилу отдать детей в школу.
Они сейчас говорят, чтобы учить украинских детей на оккупированной территории, достаточно быть просто ветеранами СВОАлександр Толоконников
«Знаю, что в школе висит такой плакат с военными, что это, мол, «защитники СВО». В военной форме сфотографированы. И я сказала: «Дашуля, ты там ничего лишнего не скажи. Молчи и все. Ничего не рассказывай. Если мы дома что-то болтаем, то в школе ничего не рассказывай, чтобы бабушку не пришли и не забрали», – рассказывает Людмила.
На оккупированных территориях РФ ввела особую молодежную политику. Финансирует детские лагеря, кружки и отдых молодежи. Все это направлено, прежде всего, на то, чтобы получили лояльную России молодежь.
«В Скадовске, где всегда была проблема поехать на соревнования, на турнир, на фестиваль в Херсон. Сейчас в Скадовске там пять, если не ошибаюсь команд КВН, и они ездят по всей России и занимают везде третье место. У них у этих детских коллективов, танцевальных, поющих, нет проблем с костюмами, с поездками, они постоянно их подсвечивают, делают о них сюжеты, они традиционно куда бы ни поехали, занимают призовое третье место. Это все, чтобы они были благодарны России, и, во-вторых, чтобы не было сантиментов к Украине и противопоставлять себя, показать, насколько лучше в России, чем в Украине», – объясняет Сергей Данилов.
Александр Толоконников говорит, что на самом деле многие учителя отказались сотрудничать с оккупантами и уехали. Поэтому сейчас там очень не хватает квалифицированных специалистов.
«Они там активно рассказывают, что привлекают детей в школы, детские сады, но в этих школах и детских садах ничего не проводят, кроме пропагандистских мероприятий. И даже учителей нет, уже приглашали учителей из России, никто не приехал. Они сейчас говорят, что для того чтобы учить украинских детей на оккупированной территории, достаточно быть просто ветеранами СВО(так в России называют войну против Украины – КР). И они уже принимают этих отставных ветеранов, так как им, прежде всего, важно, не чему научат этих детей, а чтобы научили какому-то патриотизму России», – говорит Александр Толоконников.
Людмила говорит, что ее внуки в школу редко ходили, уроки часто отменяли из-за обстрелов.
«До того доходило, что ребенок звонит мне, плачет: «Бабушка, приезжай меня забери». Учительница звонит, чтобы приехали позабирали детей, потому что танк стоит за школой и стреляет. Когда на остановке дети стояли, ждали машину, дрон упал прямо на капот машины. А потом едешь из школы, везу детей и вот дроны стали постоянно преследовать машины и гоняться за ними. Говорят, что это все ВСУ. Будто все дураки и не понимают кто это стреляет. Здесь выстрел, тут сразу сбили. Моментально через минуту. Кого вы обманываете! Уже настолько люди за три года все это изучили», – рассказывает Людмила.
Журналистка Крым.Реалии уточняет, действительно ли Людмила считает, что россияне запускают дроны и стреляют по гражданским:
«Да, сами. И смеются сами. Здесь запускают и здесь сбивают моментально. Понапиваются и ходят, но никто ничего не говорит. Столько домов уже разбили. Как только кто пожалуется, того дом и разбили. Очень много предателей. Боишься, никому ничего не скажешь, потому что сегодня у соседа разбили дом, завтра у тебя разобьют. Я терпела, молчала, потому что боялась за детей», – говорит женщина.
Довезли в Крым. По 200 долларов за детей и 350 долларов со взрослогоЛюдмила Трубей
Уехать Людмила долгое время не могла, так как ухаживала за своей пожилой матерью и тетей. Когда они умерли, женщина решила уехать. Объявление от перевозчика нашла в соцсетях.
«Они пишут, что перевозят людей, кому куда нужно. И все. Созвонились. Они нас довезли в Крым. По 200 долларов за детей и 350 долларов со взрослого. И это мы доехали только в Крым, а там проверка на границе. Полностью все сумки шманали», – вспоминает Людмила.
Фильтрацию они проходили в Армянске на крымском перешейке.
«Меня спрашивают: «Откуда вы?». Я им говорю: «С оккупированной территории». Как они услышали эти слова и ко мне: «Какая оккупированная? Как это, мы оккупанты? Мы вас кормим, мы платим деньги, и мы оккупанты!». А я говорю: «А что не так?». Прямо так и говорю. А они мне: «Куда вы едете?». А нам перевозчик сказал, чтобы мы сказали, что мы едем в Польшу. Я говорю: «В Польшу». «Не обманывайте, бабушка перед вами призналась, что вы уезжаете на Киев. Как это так перевозчик может везти в разные стороны?». А я говорю: «Перевозчик довозит до границы, а дальше – кому куда надо, туда и едут». Он тогда ко мне говорит: «Не врите!». И давай ко мне матом, говорит: «Выйдите, подумайте, зайдете – скажете правду». Забрали у меня документы, паспорта и все», – рассказывает женщина.
Ему говорили, что мы ждем ВСУ, вы передайте, что мы ждем УкраинуОльга Черняк
Женщине пришлось признаться, что едет на подконтрольную украинским властям территорию. После продолжительной проверки документов, телефона и всех контактов ее отпустили. Далее маршрут проходил через Мариуполь Донецкой области, затем – Россия и Беларусь. Границу с Украиной они переходили в Мокранах. В общей сложности дорога заняла около недели.
«Пешком шли полтора километра до Волынской области, до границы, до украинской границы, а там уже нас встретили, как говорится, чаем напоили, обогрели, и купили нам билеты, и мы поехали поездом на Киев», – рассказывает Людмила.
Сейчас существует два пути, которыми украинцы выезжают из оккупированной Херсонщины: через Новоазовск на Донетчине и Крым, говорит Стефан. Их волонтерская инициатива бесплатно помогает уезжать из оккупированного Левобережья. Людей консультируют, находят перевозчиков, готовят к прохождению фильтрации и провокационным вопросам спецслужб РФ. Стефан говорит, что сейчас выезд значительно усложнился. Перед прохождением фильтрации людям советует очистить телефон или вообще взять новый.
«Основное – это телефон, потому что телефон может выдать за вас все, о чем вы молчите. Совет брать новый телефон, если у вас действительно есть что скрывать, если у вас кто-нибудь служит. Зачем? Так как они могут восстанавливать данные, они на КПП могут присоединить телефон, восстановить телеграмм переписки, все ваши удаленные фотографии. Это ужас, реально люди не знают об этом. И это огромное заблуждение. А потом оказывается, что у вас в контактах есть неподписанный мужчина, который пошел служить и он там, условно, в ГУР, вы об этом не знали, и вас за это схватили и отправили «на подвал». Там действительно могут даже докопаться до лайков постов в инстаграмме за 2000 год, то есть даже не во время войны», – говорит Стефан Воронцов.
За время оккупации волонтеры помогли уехать более шести тысячам гражданских.
Ольга говорит, когда Степан возвращался домой, по дороге еще в оккупации останавливался у разных людей и они передавали, что ждут возвращения Украины.
«Ему говорили, что мы ждем ВСУ, вы передайте, что мы ждем Украину. Мы не хотим жить в России. То есть люди там ждут Украину. И очень много моих знакомых, которые там живут, мы с ними списываемся, созваниваемся, и они все говорят, мы ждем ВСУ. Мы все ждем, что нас придут и освободят», – говорит Ольга Черняк.
Роскомнадзор пытается заблокироватьдоступ к сайту Крым.Реалии. Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://dvtw5si6ixl7n.cloudfront.net/. Также следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
